andrey gritsman

Hudson

Discount rate is over.

Snow packed.

It’s time for Nature’s

farewell to life.

Ice-frozen milk—live pearl.

I’m off for a walk.

Somewhere a child is born,

talkative, naive.

I have one last miraculous

word to say.

Stop by the post office,

flag fluttering

in the Canadian wind.

In fifty yards—little store,

overlooking the river,

abandoned, windows boarded.

The owner, old

Marine veteran, gone

last summer. I’d walk up

next door to my beloved shop:

local treasures, crafts and stones,

to find her a necklace, bracelet,

and a ring—for my beloved,

I haven’t met.

<>

Russian translation by the author:

ГУДЗОН

Льготный тариф закончился.

Снег отлежался.
Природа прощается с жизнью.

Жемчужен скол молока.

Я ухожу на прогулку.

Где-то родился ребенок,

наивно-речист. 


Мне остается чудесное слово
сказать на прощанье.

На почту зайду,
полюбуюсь на флаг.

У реки магазинчик
заброшен теперь, заколочен,
хозяин-старик,

сухой ветеран морпехоты,
пропал прошлым летом.

Дойду до любимой
лавчонки местных сокровищ.

Куплю ожерелье,
браслет, два кольца

и кулон для любимой,


которой не знаю.

German Rug

Captured rug.

Milk stain.

I am five, sore throat.

Light stain of Soviet champagne.

My father’s young, 1955 New Years?

The rug’s eternal, sturdy German job.

Deep in the texture—

traces of the German family:

Brandenburg, Silesia.

Along the advance of the 33rd army,

3rd Belorussian front.

Now we are relatives with

an unknown, untraceable family.

Captured rug.

<>

Russian translation by the author:

НЕМЕЦКИЙ КОВЕР

Трофейный ковер.

Молочное пятно.

Пять лет, ангина.

Легкий след от Советского шампанского.

Отец молодой, новый 1955-й год?

Ковер вечный, такая работа.

В глубоком слое – следы

немецкой семьи,

Бранденбург, Силезия?

По линии наступления 33-й армии.

Вот мы и породнились.

Трофейный ковер.